Максим Казарновский: «Из ребенка нельзя выключаться»

Всю эту неделю в Башкирии проходил первый Уфимский международный салон образования «Образование будущего». Примечательно, что за его организацию взялись «варяги» из столицы. Команда Московского международного салона образования решила начать региональную экспансию с Урала, откликнувшись на призыв Министерства образования Башкортостана.

Исполнительный директор салона Максим Казарновский использует понятие «сценарий» для объяснения практически любых явлений жизни. Поэтому весь разговор с ним мы тоже упаковали в несколько сценариев. Как Максим справился с тяжелой жизненной ситуацией. Как школа, со-основателем которой он является, построила инвестиционную инфраструктуру. Как на смену выставочным форматам пришел микс самых разных стилей, помогающих людям общаться. Ну и, пожалуй, один из самых главных  – как расширяется сердце родителя.

Сценарий 1. Билет в один конец до Красноярска

— Максим, вы — москвич: родились в столице, тут вся ваша карьера, друзья. Но однажды, я знаю, совершили нечто невероятное для столичного жителя: поездку на другой конец страны без обратного билета...

— Это любопытный сценарий, который я написал сам для себя, и который работает до сих пор.  Если в жизни появляются проблемы, требующие немедленного переосмысления, чтобы из них выйти, отправляюсь в одиночное плавание.  

Почти пятнадцать лет назад у меня был билет в один конец в Красноярск и несколько сот рублей на дорогу – на еду. Чтобы не отказаться от задуманного ни при каких вариантах. Если ты встал на путь автостопа и поднял руку, то назад уже никак. Таким способом я добирался обратно до Москвы неделю.

Первому жесту поднятой руки предшествовала серьезная внутренняя ломка. Я привык оплачивать любые услуги, просьба об одолжении вообще не встраивалась в мою концепцию жизни. Люди тебя подвозят и ничего не требуют взамен…

На своем пути сменил 47 машин. У меня есть дневник, в котором история каждого водителя. Это были разговоры обо всем и со всеми. В Красноярской области вез «пазик», двигающийся от деревни к деревне, были и дальнобойщики в Татарстане и Кемерове, с которыми мы проехали более 700 километров. Ведь я не только ехал, я еще и жил, ночевал, в этих машинах.

Все, что со мной происходило в этом путешествии, можно описать одним словосочетанием «учусь вписываться в ситуацию». Продвинутый курс «эмпатии». Почему именно вас возьмут с собой дальнобойщики? И что нужно отдавать взамен как реакцию на жест доброй воли.

—  А что случилось, что пришлось так убежать?

— Мне было 26 лет. После экономического факультета РГГУ я достаточно успешно занимался бизнесом, и в какой-то момент мне стало не хватать созидательности и творчества в том, чем я занимался. Мне стало скучно. Этот момент совпал с завершением строительства уже тогда известной на всю Москву школы  №686 «Класс-центр», где руководителем был и сейчас есть — мой отец Сергей Зиновьевич Казарновский. И я решил полностью изменить свою жизнь. Мы с отцом договорились о партнерстве, в рамках которого я отвечал за настройку всего менеджмента и привлечения финансирования

Вся амбициозная концепция была построена на единстве общего образования и обучения театру и музыке. Единственной возможностью выйти на новый  уровень был скачок в изменении образовательной среды. И мы начали искать спонсоров для развития материальной базы.

В 1998 году нам удалось наладить сотрудничество с одним инвестиционным банком, и мы очень быстро начали двигаться к цели.  Благодаря инвесторам была создана инфраструктура, которая существует и по сей день. Программа на несколько лет развития предусматривала, что на территории школы должен был быть построен самый модный спортивно-оздоровительный комплекс столицы. Да, сейчас их много, а вот в 90-х при общеобразовательной школе – это было бы прорывом.

В 2002 году, банк, который к тому моменту входил в 20-ку крупнейших банков России - обанкротился: в нем зависли средства партнеров, родителей, школы. Огромные деньги.

До этого момента я никогда не сталкивался с такими кризисами, с необходимостью принимать решения здесь и сейчас. Я интуитивно понял, что должно произойти какое-то расширение внутренних ресурсов.   

Так или иначе после поездки получилось все «разрулить». Думаю, что если бы решение пришло позже, цена выхода была бы выше. К тому моменту были получены все документы на строительство и экскаватор должен был приехать и начать рыть котлован для спорткомплекса.  Его у нас так и не появилось, зато команда, школа и все-все-все вышли из сложнейшей ситуации.

Сценарий 2. Школа и рынок

— Школа так самостоятельно распоряжалась своими финансами, напрямую работала со спонсорами, вела строительство, сегодня в  это даже трудно поверить...

— Если вы помните, было время, когда процветали серые поборы с родителей, да и сейчас, что греха таить, этого хватает. Мы сразу отказались получать наличные, но как вовлечь родителей в софинансирование, не перекладывая целиком нагрузки на них? Тем более нам доверяют и готовы помогать.

Были придуманы несколько механик.

Родители перед тем как отдать ребенка в школу заключали договор доверительного управления с инвестиционной корпорацией, вкладывали деньги на период обучения. Проценты по депозиту шли не им, а на развитие школы. Были созданы условия, при которых родитель мог забрать деньги в момент завершения образования ребенка. Очень похоже на схему эндаумент-фондов, только там нельзя забрать деньги.

Экономическая ситуация и проблемы со спонсорами эту механику остановили.

Сейчас работает другой механизм. Родители добровольно становятся членами общественной организации, которой принадлежат права на образовательную программу, по которой и происходит обучение детей (а это серьезное расширение образовательных возможностей). Членские взносы являются тем внебюджетным финансированием, которое помогает школе существовать.

Должны ли зарабатывать школы в крупных городах? У московских организаций, например, бюджетное финансирование на 90 процентов обеспечивает жизнедеятельность, но есть доля, которую школа должна зарабатывать на рынке. Если школа готова выходить к родителям с предложением, с определенной услугой и конвертировать свои компетенции в деньги, на мой взгляд, это тоже показатель успешности.

— В  советское время директор был лидером школы, главным педагогом, а никак не управляющим. Он мало занимался менеджерскими вещами, сейчас же ситуация поменялась, разве это хорошо?

— Изменилась среда: и внешняя, и внутренняя. Стала агрессивнее – это точно. Образ директора тоже  изменился, все: от необходимых компетенций до психосемантики и представления этой роли в обществе.

Сейчас мы говорим о директоре школы как о полноценном современном управляющем. Да, ты должен понимать содержание и формат современного образования, владеть предметом, но к этому в дополнение у тебя должны быть компетенции маркетолога, управленца, менеджера, финансиста.  И это относится не только к крупным московским школам, образующим целые комплексы, но и к маленьким.

Сегодня директор должен постоянно учиться. По концепции непрерывного образования есть три пика для обучения: в 18 лет, когда поступаешь в вуз. Второй пик – между 35 и 40, третий – между 55 и 60. Только так можно быть востребованным на рынке.

Я сам тоже продолжаю учиться. «Испортил» себе это лето, потому что в бизнес-школе «Сколково»  прошел управленческую программу, рассчитанную на полную пересборку себя как менеджера.

На Уфимском международном салоне образования, кстати, действует отдельная площадка, посвященная образу будущего управленца. Когда мы готовили программу для салона, нас попросили в  Министерстве образования Башкортостана посмотреть на их ситуацию московскими глазами. Оказалась, что подходы точно так же востребованы и в республике, несмотря на другой уровень экономики.  

Сценарий 3. Новая экосистема

—  Незабываемое впечатление от посещения одного из салонов образования, когда вы стояли перед разъяренной толпой педагогов, хотевших получить сертификаты об участии, и призывали их через мегафон к порядку…

— Ситуация, когда педагогов загоняют на мероприятия или они участвуют, чтобы  получить документ для портфолио, к сожалению, норма сегодняшнего дня. С ней сталкиваются не только те, кто проводят выставки, но и организаторы вебинаров, конференций.

Вы описали ситуацию первого года, когда мы за всем этим наблюдали, выступая сторонними наблюдателями. Пытались поймать запрос людей: где они закрываются, где открываются. Что сделать, чтобы даже человеку, которого заставили прийти, было интересно?

Сейчас, с каждым новым салоном, мы лучше чувствуем  аудиторию. Оболочка выстроена, запрос принят. Даже люди, которые приходят за бумажкой на ММСО, пока получат ее, могут и по-настоящему увлечься процессом.

Придумали, например, механику: если человек регистрируется на салоне и суммарное количество проведенных часов больше четырех, то он получат свидетельство о «приращении знания», подписанное официальными органами.

—  Наверное, многие задаются вопросом, зачем очные выставки в пору новых технологий, зачем куда-то идти, если можно залезть на сайт и всю информацию получить?

— Может ли онлайн-общение заменить живое? Нет! Эмоция связана в первую очередь с живым контактом. Факт тактильного взаимодействия – это преимущество. Где еще будет возможность прийти и обнять любимого учителя, пожать руку лидеру образования, кумиру?

Мы понимаем, что мир движется вперед к цифровизации, и наша философия построена на комбинировании. Мы смешиваем стили и аудитории, выставку и бизнес-программу, онлайн и оффлайн-форматы, международных и отечественных гостей и экспертов. Создаем условия, которые редко в обыденной жизни встречаются. Поэтому получается необычно и интересно.

В нашей команде часто используется слово «сценарий», и мы отдаем себе в этом отчет. Надо видеть связующие линии в образовательном процессе и индустрии образования в целом. Ребенок-педагог. Ребенок-педагог-родитель. Педагог-родитель-управление образования. Там еще бизнес, некоммерческие организации....

Мы видим, что сейчас образование вышло за пределы стен. Оно уже не живет «в домике» - в детском саду, в школе, в институте. Оно вышло оттуда. Очевидно, что образование – это часть всего общества в целом. Так что наши сценарии необходимы затем, чтобы понять как рассматривать эту новую систему связей.

Мы называем ее «новая экосистема образования», где наша роль - создание условий для коммуникации. Про доступ участников к данным друг друга. Мы задаем направленность движения. Ведь что такое сценарий? Это осознанная траектория, где каждая из групп знает цель своего путешествия.

В прошлом году у нас было 19 профессиональных маршрутов, которые позволяли профессиональному сообществу друг с другом взаимодействовать. В следующем году на Московском салоне мы планируем удвоить их число.

— В социальной сети «Фейсбук» недавно состоялась дискуссия о том, что на выставках, форумах все очень любят говорить о будущем, о красивых проектах и планах, а это диссонирует с реальностью для многих педагогов. Получается, такие тусовки для своих?

— Когда мы готовили программу для Уфимского форума, спрашивали учителей прямо: «что вас волнует»? Да, это не проекты будущего. Прежде всего, эмоциональное выгорание, рутинная работа, когда не происходит творческого взаимодействия между учителем и учениками, отсутствие контакта молодых педагогов, только что пришедших на работу, и «старой гвардии».

Пусть так. Кто бы к нам ни попал, у него должна быть возможность выбрать. Кому-то не надо «этого вашего» искусственного интеллекта, будущего, электронного обучения, смешанного образования. А нужны права, обязанности, структура урока и про психологическую разгрузку.

Мы должны давать возможность разным клиентам получать желаемое. Плотно стоять на ногах – это необходимость, но и знать о будущем – такая же необходимость для выживания.

Представление о провинции как о людях зашоренных, на мой взгляд, – проявление высокомерия. В той же Башкирии есть огромный запрос на трансформацию.

Поэтому после Уфы мы продолжим свое путешествие. Следующий адрес  – Иркутск.

Сценарий 4. Профессия — родитель

— Максим, столько проектов и планов, легко ли быть при этом многодетным отцом, уделять всем своим четырем детям внимание?

— Когда у меня родилась вторая дочь, я, честно признаюсь, боялся, как смогу разделить любовь. Потом раз: пространство души и сердца расширилось, два: каждый получил независимое место. Появились другие дети, и всем хватает. Дети расширяют душу. И это самый лучший способ общения с внешним миром. Просто надо постоянно быть с ними.

Я уверен, что воспитание начинается с рождения. Все попытки родителей включиться в жизнь подростка, особенно попытки пап, когда раньше были только диалоги на уровне «сделал ли ты домашнее задание?», «пойди и принеси», бессмысленны. Ребенок в 13 лет тебя посылает, ты идешь к врачам и психотерапевтам, спрашивая у них: «что не так с моим ребенком?». Да не с ним не так, а с тобой.

Все конфликты в семье происходят из-за таких вот пропастей отсутствия включения. Из ребенка нельзя выключаться. Нет такой кнопки. Если ты проживаешь жизнь ребенка вместе с ним, так как с самим собой, – это правильное воспитание.

— А как быть с приемными детьми?

— Моя приемная дочь – мой ребенок. Я ни на секунду не думаю о том, что это не так, она вошла мне под кожу ровно настолько же, как и остальные. Когда я вживался в свою дочь, и она тоже приложила к этому огромные усилия, это было невероятно сложно  Это произошло не сразу. Ты начинаешь включать ребенка из другого мира в свой, особенно — взрослого ребенка (ей тогда было восемь лет). У нас были и культурные различия, и ментальные.

Родители, которые вспоминают про своих детей только в 13 лет, помните, что ваши дети – почти что приемные.

— В интервью вы как-то заметили, что родитель должен быть продюсером образования своего ребенка.

— Наше сознание как родителей тоже построено на сценариях и меняется в зависимости от эпохи. Сегодня модель, когда ты отдаешь ребенка, приходя в школу, учителю, а потом забираешь его как готовый продукт не работает, это прошлый век. Действительность такова: родителей надо погружать в образовательный контекст ничуть не меньше, чем любого педагога. Он должен быть в курсе, в теме, более того, у него должна быть своя образовательная траектория. Он должен как родитель расти. Об этом, кстати, часто говорит Александр Асмолов на своих лекциях: «Самая сложная профессия – быть родителем». И это профессия, как и любая другая, требует обучения.

У нас же в стране пока не сложилась картинка, что родитель – это профессия, пока мы существуем в парадигме: «дано от Бога/не дано». Это не так. Этому можно и нужно научиться. В рамках Салона образования мы, кстати, моделируем образовательную траекторию родителей для того, чтобы показать: где может быть приращение знаний и компетенций, чтобы ему в будущем было проще взаимодействовать с ребенком.

— Максим, а может так получиться, что вы повторите тот пятнадцатилетней давности сценарий и в случае непредвиденной ситуации снова уедете, чтобы перезагрузиться?

—  Вряд ли. Я очень редко смотрю одни и те же спектакли. Не люблю возвращаться в пик эмоций. Автостоп я уже попробовал. Надо закрывать одно и быть открытым к новому. Я готов.

Интересны истории тех, кто в авангарде процесса обучения и воспитания?

Подписывайтесь на канал «Лидеры образования»